Сергей Есин - Дневник, 2005 год [январь-сентябрь]

Уже поздно вечером в институт зашел Максим Замшев, он аккуратно вводит меня в курс всех дел МСПС. Впрочем, недавно это делал и В.Сорокин. Вот эта рядом лежащая собственность, созданная на наших глазах, эти несметные богатства постоянно искушают почти всех людей. Вообще-то мне, честно говоря, это неинтересно. Интересна была бы, конечно, какая-нибудь работа, но думаю, что в ближайшее время она не предвидится.

В "Московском литераторе" в тот же вечер прочитал очень занятную статью Владимира Бушина "В мире пламенных цидулек", по поводу писем Юрия Бондарева Михалкову. С большим блеском Бушин выковыривает все стилевые нелепицы срочных писем нашего классика. Обидно, когда человек перестает сам себя контролировать, ибо подобное ляпает лишь сознание собственного величия. Единственное, что я мог бы сказать по этому поводу: почему же люди, стоявшие к нему так близко, тот же самый Арсений Ларионов, не могли заметить и устранить эти, как говорил сами знаете кто, "загогулины"?

Иногда очень хорошо читать газеты оптом: у меня на стуле возле кровати лежит "Литературка" уже за несколько недель. Прочитал огромное письмо деятелей искусств по поводу статьи О.Кучкиной в "Комсомольской правде" — письмо подписали и Афиногенов, и Богин, и Исаков и многие другие. Это по поводу покойного Владимира Богомолова. Дорогая Оля разыскивает какие-то его тайны — еврейское происхождение, неточности в биографии, претендентов на соавторство, — как будто чьи-то письма или рассказы могут создавать произведения такого уровня, какого достиг он. Это бесстыдная грязная возня, и в роли нечистоплотного журналиста выступает человек, всю жизнь претендовавший на звание драматурга! И в том жанре у нее были несомненные удачи. Но тут ее страсть к сценическому обострению сродни копаниям желтой прессы в подробностях биографий Чайковского, Вийона или Рембо. Угомонись, подруга! Великие люди — как Солнце, они не пострадают от лишнего пятнышка, обнаруженного бесцеремонным папарацци. А ведь какая красивая была в юности девушка! И умненькая. Чего на жизнь обижаться?

Тут же, вечером, прочитал в другом номере "Литературки" две полосы неоконченного романа "Форсирование Одера". Вот так, дорогие друзья! Казалось бы, из плохонького стиля, из канцеляризмов, приказов, случайных слов персонажей писатель сделал удивительно живую и увлекательную картину: неразбериха усилий, случайных обстоятельств, крови, военного подвига, молодости, усталой барственности. Абсолютно уверен, что ничего подобного по объему и слитности кинематографу не доступно. Я просто захолодел, когда прочитал это. И еще обрушилось мое построение относительно остро-стилевой литературы — вроде бы невысокий стиль, но какого высокого качества литература! Чего уж здесь говорить о национальности, о прошлом, о влияниях и прочих обломках пошлого дамско-ничтожного литературоведения.

Из "незафиксированного" вчера, но начатого обдумыванием раньше: каждый раз возвращаюсь и возвращаюсь к "Семнадцати мгновениям весны", и кажется, теперь понимаю почти всё. В предпоследней серии фильма есть провидческие кадры, когда гестаповец Мюллер говорит, что единственно живая идеология в будущем — это идеология нацизма, и когда кто-то поднимет руку со словом "Хайль!", чтобы прибавить к нему имя какого-нибудь вождя, — это значит, пришел нацизм, диктатура, милитаризм. Выходит, был не последний нацизм и не последний тоталитаризм. Продолжать мысль не буду.

Часов в десять уже спал. В три зашла В.С. и выключила у меня телевизор.

Кстати, ее прошлогодняя эскапада с Домом творчества кончилась довольно скверно: в этом году ей внезапно отказали, хотя согласие было ранее получено. Это, конечно, месть за статью. Вчера же я подключил к этому бывшего министра кинематографии, но Дом творчества, вернее его директор, держится. Дело привычное и расхожее — обычная административная месть.

12 мая, четверг. Я опять завален кучей литературы и "объектов" на премию Москвы. Среди прочих все та же Ветрова. Ей уже надо давать премию просто за настойчивость, и на следующий год, если все будет в порядке, так, наверное, и сделаем, присоединив к ней еще пару ребят из поэзии. Премия Москвы постепенно становится неким легкодоступным источником. Привезли, например, три кассеты, связанные с Московским международным фестивалем им. Михоэлса. Здесь много всего, но в том числе "Еврейские мотивы в мировой культуре" ГАБТ России и гала-концерт "Да будет мир!", посвященный 55-летию государства Израиль… Я еще не смотрел, может быть, это материалы и стоящие сами по себе, но, конечно, они вторичны, скорее организаторская, чем творческая, деятельность. Восхищает позиция подателей, полная их уверенность в том, что именно это достойно, а ведь сколько разных других фестивалей было, и никто из устроителей такой инициативы не проявлял. На столе лежат и книги Романа Сефа, его стихи, многие из которых я читал, и это всё крепко, с мыслью и душой. Я также прочитал и книгу Борташевича, совсем не только собрание рецензий по Шекспиру. Какой наблюдатель, какое перо, какой журналист! И вообще, сколько всего интересного. Обязательно все это прочту. Обрадовало меня еще одно представление, но оно, кажется, идет по линии пропаганды, — газета "Экран и сцена", где выделены Авдеенко, Уварова и Дмитревский. Для меня бесспорно одно: без Саши Авдеенко все бы исчезло, а после падения читательского интереса к "Советской культуре", что произошло с приходом нового редактора, именно эта газета продолжает быть и оперативной, и читабельной.

Весь день занимался вопросами, связанными с учебным процессом, в частности удалось почти целиком собрать перевод на английский нашей кафедральной книги "Портрет несуществующей теории". Что-то перевели в Ирландии, наши переводчики свой кусок сделали сами.

Вечером — скорее отдавал долги, нежели из интереса — поехал на дискуссию, которую в Доме литераторов затеял Гусев. Были Жанна Голенко, Максим Замшев, Толкачев со своими заочниками, которые, конечно, крупнее, чем мои "семинаристы". Были даже участники слёта "Дети солнца". Думал, просто табельное мероприятие, но оказалось очень интересно. Сидел без блокнота, ничего не фиксировал, но постепенно в моем сознании стал даже не формироваться, а формулироваться этот самый срез — молодая проза, проблемы интернета, как бы литература для всех, проблемы небольших объединений со своими вождями, своей литературой, способами, как в нее пробиться. Это, конечно, одна из главных проблем.

Приехал домой в 11, видимо зря наелся перед сном, через два часа проснулся и до пяти бодрствовал. Прочитал новый рассказ Юры Глазова. Все, казалось бы, у него по делу: есть история жизни, важные и интересные эпизоды, Юра всё перечел, все знает, стиль довольно чистый. Но это, в общем, не более чем умная беллетристика. К сожалению, большего ему не дано. Хотя, может быть, и выбьется…